1. Имя персонажа

Рон Оуэн
2.Возраст 
38

3. Пол   
М
4. Профессия

Редактор журнала, писатель

5. Внешность

Высокий, под 185 см, белый мужчина среднего телосложения. Голова бритая налысо, аккуратная борода, глаза карие, лицо вытянутое. Голос низковатый, негромкий.
  Чаще всего одет в светлую футболку, легкую крутку, синие классические джинсы и кроссовки. Также носит прямоугольные очки. Никогда не эпатирует окружающих, строго соблюдает правила и приличия, касающиеся внешнего вида и ситуации.

6. Характер

  Довольно скрытный, предпочитает все держать внутри себя и не показывать окружающим свои настоящие чувства и эмоции. Из-за чело в годы юности испытывал большие трудности при общении с другими людьми.
  Он твердо верит в свои взгляды и даже обладает силой убеждения. Ему не нравятся ограничения и непрошеные советы, а также какие-либо вмешательства в его дела, поэтому он предпочитает трудиться в одиночку, независимо от других.
  Эндрю обладает громадной решительностью и силой воли, однако подчас может быть упрямым и своенравным.
  Благодаря твердой решимости и стойкости, смягченной рассудительностью, добивается в своей жизни намеченного.
  В своей речи может быть весьма прямолинейным, подчас груб и жесток.
  Только тот, кто уважает его индивидуальность, свободу, может ужиться с ним.

7. Любит/не любит

  Любит:Маленьких мальчиков, а также уединение, тишину, писать, кататься на своей машине по ночному городу
  Не любит: суету, надоедливых людей, ложь

8. Биография.

Рон Оуэн родился в 1963 году в маленьком, просто крошечном городке на юге Англии, вырос неподалеку от него в другом маленьком городке на юге Англии, получал стипендию в Оксфорде, затем в 1984 году удостоился еще одной стипендии и продолжил образование в Гарварде. Получил степень магистра в школе государственного управления имени Кеннеди, но неожиданно понял, что мне не по зубам анализ реформ социального обеспечения, и потому переключился на философию, главным образом политическую философию. Через несколько лет получил степень бакалавра политических наук и даже написал диссертацию по политологии. Занимаясь диссертацией, я немного подрабатывал или вроде как проходил практику в Вашингтоне, в журнале «Нью рипаблик». Затем вернулся и стал младшим редактором, а затем, где то в 1991 году, редактором «Нью рипаблик» и трудился там до 1996 года, после чего поставил на всем жирный крест и решил начать жизнь заново.

  Он ненавидел свою семью,  испытывая непреодолимую ненависть к той среде, в которой рос. Пожалуй, Рон рано обособился от родных…
Больше всего он терпеть не мог, когда родители устраивали скандалы. В такие моменты ему становилось жутко, после чего чувствовал себя разбитым.
Впрочем, к этому до известной степени еще можно привыкнуть. Его мать всегда была откровенна и прямолинейна в том, что касалось всего на свете, что  казалось верхом вульгарности. Отец постоянно хлопал дверью и орал, напивался и играл в регби, а мать постоянно жаловалась и орала в ответ. Это повторялось постоянно, раз за разом, Рону казалось, будто какая то часть его «Я» отделялась от его и смотрела на все происходящее как на какую- нибудь разновидность зрелищного спорта, но другая часть  ужасно страдала от того, чему он был свидетелем. Считать это душевной травмой или нет, но жить ему приходилось именно в такой обстановке. Даже если это и жуткая травма, и именно так говорят врачи, все же есть в этом особый смысл. Даже если это великое несчастье, оно твое несчастье.
Что ж, возможно, из этого следует, что все в конечном счете ищут точно такие отношения, которые повторяют то, что…

Рон прошел обряд конфирмации в соборе Арунделя, в Суссексе. Он сам родом из Суссекса.Его родители – из других мест. Точнее, из какого то затрапезного местечка в Ирландии. Но Суссекс, пожалуй, самое католическое из английских графств; большинство английских мучеников родом именно отсюда, и в детстве этот факт крепко засел в его сознании.
Его конфирмационным святым считался святой Томас Мор. Рон был английским мальчишкой католиком, и было в этом нечто вроде самоутверждения, нечто вроде внутреннего протеста против всех этих англиканских антикатолических заморочек. К Мору он всегда относился с восхищением, буквально во всем считая его симпатичным человеком, олицетворявшим собой попытку одновременно быть и не быть в окружающем мире. По колено погрязшим в политике. Но еще более погруженным в духовную жизнь. Мор сводил воедино самые разные вопросы вроде: что такое честность, что такое верность.
Единственная область знаний, которая по настоящему интересует Рона, это святость. Ему интересно, кто они, святые. Пожалуй нам всем не помешало бы хорошенько разобраться в том, что такое человек, который остается человеком и в то же время является святым, соприкасаясь с чем то возвышенным, причем гораздо глубже, нежели другие люди… Есть несколько святых, которым Рон очень симпатизирует, и  хотел бы узнать о них больше. Святой Франциск – один из них. Иоанн Богослов – еще один…

Есть что- то притягательное в людях – и, как ему кажется, он в чем- то пытается на них походить, – которые стоят особняком. Которые непоколебимо стоят на своем и не желают отступаться. Вы спросите себя: «Почему они не отступятся? Что происходит? Почему? Почему? Почему?»
Раньше он завидовал тем, у кого обнаруживали ВИЧ- инфекцию. Потому  казалось, будто такие люди живут какой- то более интересной, продвинутой жизнью, которую  не суждено постичь. Вот тут- то и возникает святость. Само понятие «святой» состоит в том, что человек живет так, будто готов умереть сегодня вечером. Святой столь плотно соприкасается с реальностью, которая в конечном итоге есть не что иное, как наша смертность, что способен жить на другом уровне бытия… Рон поймал себя на том, что влюбился в людей с позитивным мышлением…
Он знал двоих людей, которые, на его взгляд, действительно достойны восхищения уже за то, как они воспринимали сбою болезнь, как они жили с ней и преодолевали ее и, умирая, приобрели нечто вроде– ореола святости. Есть в этом нечто особенно привлекательное, подобно тому, как нас привлекают мученики. Нас буквально завораживают самоубийцы, взрывающие бомбы… Никто из этик людей не мечтал оказаться в ситуации, в которую они попали, но их отличала некая нетерпимость к глупости и всему преходящему.

У Рона был очень, очень, очень бурный, но короткий роман с одним человеком, которого он встретил в Амстердаме, где они случайно познакомились с ним вечером в городе, в одну из суббот. Их последний контакт представлял собой весьма резкий и едкий обмен электронными письмами. Потом он увиделся с ним, и они поговорили, причем даже не повышая голос и не ссорясь. Они разговаривали, но его друзья сказали, что обратили внимание на две вещи. Первое: от них не скрылось, что  оба явно были взвинчены. Второе: в их отношениях чувствовалась невероятная энергетика.
Было между ними двумя нечто такое, что просто искры летели, когда они были вместе. И кажется, что это из -за Эндрю. Это позволяет ему не впадать в скуку.
Когда состоишь в браке, это отнюдь не означает, что становишься менее одинок. Рон склонен думать, что, если не проявить должной осторожности, любовные отношения между людьми  могут стать самой мощной формой одиночества… Дружба – это то, что ослабляет и облегает одиночество и при этом не подвергает опасности твое «Я» так, как это делает любовь, романтическая любовь. И Томас Мор не был абсолютно одинок. У него имелась дочь, с которой у него были близкие, доверительные отношения, были у него и замечательные друзья.

Это очень важный вопрос: «Почему ты одинок?»  Рон считает, что одиноки все, что Одиночество – это… это сама жизнь. Иное дело – качество нашего одиночества. Важно, чтобы одиночество было качественное. Он по натуре одиночка и всегда был одинок, еще с детских лет. Поэтому ему нелегко…  нелегко впустить другого человека в свою жизнь.
Кто -то из его друзей заметил: «Среди натуралов ты гей. Среди англичан ты католик. Среди американцев ты вроде бы как англичанин. В интеллектуальных кругах – ты пролетарий. Среди пролетариев – ты интеллектуал. Ты постоянно выбиваешься из общего ряда».
Рону нравится думать, что он пытается думать и писать для себя. Одиночество – нормальное место для писателя.

Он ужасно чувствует себя в ту минуту, когда все соглашаются с ним. Ему тут же хочется изменить свое мнение. Рон такой – и, возможно, именно поэтому ему не очень давалась организаторская сторона редакторской работы, потому что ему буквально гораздо комфортнее находиться в оппозиции ко всему его персоналу вместо того, чтобы мягко объединяться с ним. Или даже с  читателями (читателями «Нью рипаблик»), которых он всегда старался и старается подначивать.

Рона не интересует, как его принимают – хорошо или плохо. Главное для него – донести до читателя определенные вещи, которые он пытается наиболее убедительно представить при помощи вымышленного повествования, а не логических доводов. Знаете, в настоящее время существует либо литература факта, жанр биографического или исторического исследования, либо художественная литература. Жанр политического или морализаторского текста для читателей действительно хорош, если только он не написан в духе : «Я прав/ они не правы».
Его первая книга вышла в 1995 году, написал ее он в 1994 году, когда работал редактором, и содержащиеся в ней мысли я изложил в эссе, опубликованном в «Нью рипаблик» в 1993 году («Политика гомосексуальности»). За это время Рон написал много всего на самые разные темы и продолжал писать что то вроде американских комментариев в отношении британских газет. Сотрудничал с «Тайме», и это вроде как позволяло ему зарабатывать на крышу над головой. Но после того как он ушел из «Нью рипаблик», Рон потихоньку отдалился от журналистики и сосредоточился главным образом на писательском ремесле.
Драмой это не назовешь, но энергией – точно. Не назовешь и сфабрикованной драмой. Это была энергия. И у него тоже существовало какое- то особое взаимодействие с коллегами редакторами… В редакциях в принципе так происходит всегда. Они магнитом притягивают людей вроде Рона, и люди вроде его не ладят с такими, как он.

…еще в детстве он мечтал быть именно таким. Рон был почти уверен, что именно сюда и попадет – в выборную политику… В принципе он этим отчасти и занимается. Политика – это то, что вы делаете… Он разъезжаю по всей стране и выступает с речами. Ходит в школы и на уличные митинги. Выступает на больших мероприятиях для сбора пожертвований. Все время занимается подобными вещами… Это интересно, но он убежден: то, что он пытается делать, – это нечто вроде вскрытия трупа: вечно приходится вскрывать и показывать несостоятельность доводов другой стороны, и, во вторых, играть роль,говоря:
«Я еще вдобавок и гей, и вот я здесь, перед вами». Этот самый факт меняет ход выступления, обсуждаемой темы, потому часть обсуждаемой темы – стыд. А также способность противостоять стыду и умение преодолевать его. Это нечто такое, что обычно не обсуждается. В девяноста пяти процентах случаев Рон добивается того, чего хочет, благодаря тому, что ничего не скрывает. Смотрит им прямо в глаза…
Рон не знает, какой должна быть его роль.Он пытался бороться с ней. Ему до сих пор приходится сталкиваться с проявлениями враждебности… Рону кажется, что, как только он займет некий пост, те люди, которых, по идее, он должен представлять, сотрут его в порошок. Этот мир так жесток… В мире геев и лесбиянок существует абсолютное неприятие такой разновидности лидерства. Это капризный мир…

Рон боится разувериться в нас самих, укорениться во мнении, что мы посредственности, люди, которым не нужна эмоционально наполненная жизнь, не нужна полноценная политическая жизнь. А также  боится возврата к старому. Он уверен: всегда существует выбор. Именно поэтому он был склонен рассматривать брак по меньшей мере как некое остаточное явление, нечто вроде реального наследия СПИДа, но не получилось.

Ему во многих отношениях кажется, что эта книга («Незамеченная любовь») – не что иное, как попытка провести черту под определенной частью его жизни и попытаться двигаться дальше. И  кажется, он не смог бы жить дальше, не написав ее, так что можно сказать, это своего рода исповедь. Наверное, так оно и есть. Книга возникла, подкатилась к горлу, как рвота. Даже абстрактный материал возникает подобно рвоте. Она достигла того момента, когда он понял, что не станет ее заканчивать, потому что мне больше нечего сказать, например, о дружбе, и он просто (имитирует звук рвоты) за две недели дописал последнюю вещь до конца. Три четыре часа в день писал, пока хватало сил.

П.С в Амстердаме бываю проездом или наездом=)

Отредактировано Рон Оуэн (2011-07-23 12:44:54)