1. Имя персонажа
Адела Мейер

2. Возраст
род. 14 фев. 1973, 27 лет + 10 лет от становления.

3. Пол
Женский

4. Клан
Малкавиан

5. Секта
Камарилья

6. Статус/титул в секте
Неонат

7. Поколение
8 (потомок примогена)

8. Отношение к кланам и сектам
Шабаш – сброд, мусор, с которым пока не было возможности разобраться... Хотя дело уборки – только дело времени. Они напоминают фрукты – пока они зрели с достойной идеей, в них был смысл, сейчас они просто гниют, смысл есть только для тех, кто видит истинное положение вещей. И оно удручает.
Камарилья – условные законы, грязь, фальшь... везде одно и то же, как жаль, что это и моя судьба.
Анархи – говорят, что малкавиан безумны, но я вижу безумие в деструктивной силе, у которой нет ни достойной цели, ни будущего.
Малкавиан – в них есть что-то, что есть во мне. Искра чистоты, ложка мёда, растворённая в бочке дёгтя.
Тореадор – те, кто не погряз в интригах и лжи, могут заслужить моё искреннее внимание и восхищение, их творения как зеркало, главное – уметь смотреть.
Носферату – если бы они не были закоренелыми материалистами – мир мог бы стать на каплю лучше. Они заслужили своё уродство.
Вентру – один из рассадников заразы, лучше его не трогать без особой нужды, пока нет достойного лекарства.
Гангрел – звери на поводке у Камарильи. Свободными они хотя бы не такие жалкие.
Тремер – ещё один рассадник заразы, правда те, кто только заражён ещё не понимают, что их болезнь смертельна, а их телом воспользуются их же соклановцы, чтобы накормить тех, кто сильнее.
Бруха – их жаль, под массивным сапогом «цивилизации» от великого клана осталось пятно деградации.
Каитифы – вы знаете, что такое аппендикс? Вроде, у него тоже есть своя функция, но без него можно жить.
Отступники Салюбри – в чём-то они определённо правы. Я смогла бы быть одной из них.

9. Внешность
Среднего роста девушка, крепкого спортивного телосложения, волосы длинные, тёмные, глаза синие, именно синие, какие редко можно видеть у людей, поэтому Адела часто ловит восхищённые взгляды прямо в глаза, позволяя в них утонуть. В остальном одевается как среднестатистический горожанин, за исключением того, что свободно носит оружие, имея на него все положенные документы. Чаще всего одета в джинсы, гольф и кроссовки, в холодную погоду сверху добавляется джинсовая куртка или непромокаемый плащ.

10. Характер
Натура: Правдолюбец-мученик, маска: опекун.
Есть такое чувство, что что-то вокруг не так, как могло бы быть, могло быть намного лучше. Наверное, это и есть цель. Цель её жизни, после исполнения которой она умрёт. Просто свалится замертво.
Мизантроп, не лишённый чувства жалости? Казалось бы, совсем не логично, но представьте, что вы присутствуете на казни, вы знаете, что виновный – убийца и должен умереть, он отправил на тот свет много людей, а сейчас в него швыряют камнями, он уже не похож на человека, скорее на гуманоидное кровавое месиво. Жалеть или нет?
Его приговор уже подписан, ничто не мешает его пожалеть. Таково мнение Аделы.

11. Любит/не любит
Не любит.

12. Подробная информация о клановом недостатке
Совершенство – мир не совершенен, ты ходишь в белом костюме среди дерьма и грязи, иногда это настолько выводит из себя, что просто невозможно сидеть, сложа руки или делать что-то, что ты делаешь – нужно что-то исправить.
Голод – потоки крови постоянно льются с тех пор, как Адела совершила свою месть. Она почувствовала вкус крови, крови вампиров, не людей, хотя кровь есть кровь, не так ли? Это чувство эйфории, что служит наградой за свои благие деяния, со временем превратилось почти в наркотик. Она знает, что достойна крови, сколько бы её ни было, это – сила, это – могущество, это – средство по достижению той самой цели, за которую она получит награду. И так завершится и начнётся очередной круг.

13. Биография.
Адела родилась в Дании в семье учителей вместе с сестрой-близнецом. Воспитываясь на светлых идеалах современников её родителей, и будучи ребёнком довольно податливым ко всякого рода внушениям, легко впитала тот факт, что человек должен нести в мир доброе и светлое. Но с возрастом оказалось, что всё совсем не так просто, как кажется. Тогда-то и началась метаморфоза из гусеницы в прекрасную бабочку.
Окукливалась Адела вместе с сестрой, правда в разных коконах. Забавно – два одинаковых на вид человека могут быть довольно разными внутри. Адела была «хорошей девочкой», а вот сестрёнка, Ева, предпочитала самосовершенствованию развлечения и гулянки, однако, по мере сил была пнута Аделой. Школьные годы прошли в Дании, Где Адела отучилась вместе с сестрой, обе на отлично, правда, сестрёнку приходилось подтягивать время от времени, от предложений прийти на экзамен вместо Евы Адела наотрез отказывалась. В мире хватает всякой грязи, так что чуточку погеройствовать никто не мешает, проще и принципиальнее было научить сестру, чем делать что-то за неё. Помимо простой школы, близнецы посещали уроки музыки. Основным инструментом Аделы было фортепиано. Евы – скрипка. Правда, дуэтом они играли почти исключительно в рамках учёбы.
После школы миссия первая заключалась в том, чтобы попасть на обучение ратному делу – Адела грезила мечтой нести закон и порядок, потому пошла учиться на полицейскую. Ева - ... ну, по крайней мере, она не скрывала, что хочет в Амстердам. У Аделы для переезда было три причины: первая – это бабушка, которая всю свою жизнь прожила в Нидерландах и была достаточно стара, но и достаточно ещё трезва рассудком, чтобы понимать, что она доживает свои последние годы. Второй причиной было то самое желание отучиться и работать во благо всея человечества. Третья – присматривать за сестрой, которой и было поручено присматривать за бабулей. В общем, так Адела и её сестра Ева переехали в Амстердам.
Учёба показала Аделе оставшуюся часть навозной кучи. В полиции было много изначально чистых и честных людей, но и многие из них отличались от преступников только занимаемым положением относительно сторон решётки камеры.
Если Адела ещё как-то надеялась, что сестрёнка изменится, то это было зря. В меру сил и возможностей она предостерегла ей от возможных последствий пьянок, после чего нарвалась на нелестные отзывы о том, что если хочется кого-то воспитывать – можно завести своих детей.
К моменту, когда сестрёнка открыла для себя клуб «Momentum», Адела уже работала в местном отделении полиции, а бабушка дожила свой век под нежным присмотром своих внучек.
Еву всегда тянуло в неприятности, но на этот раз, став завсегдатаем найденного клуба, она снизошла до того, чтобы пригласить с собой Аделу, мотивировав это тем что:
- Они будут очень рады видеть нас вместе, ты только представь, как они будут путаться, тебе же нравится, когда...
- Да, да,- Адела улыбнулась, листая в папке бумаги по очередному делу.
- Ты совсем не развлекаешься,- нахмурилась Ева,- тебе надо больше отдыхать...
Адела отложила своё дело и посмотрела в лицо сестры, словно в зеркало, которое отражает противоположные эмоции.
- Как-нибудь схожу... – согласилась полицейская, зная, что после этого Ева на какое-то время успокоится.
***
В один из вечеров Ева не вернулась, нет, конечно, у неё было много поклонников, как, наверное, и тайных поклонников у самой Аделы, но Ева всегда предупреждала, где и когда задержится. И вот её нет уже двое суток. Не мудрено – сестрёнка начала Еву искать. Если поначалу поводов для беспокойства не было, то спустя неделю Адела почти паниковала. Не выражая сильно внешне, конечно. Она ходила в этот клуб и так ничего толком и не найдя, начала поднимать полицейские архивы. Через пару дней таких копаний, её сослуживцы почему-то засуетились. Адела нашла достаточное количество нераскрытых или просто «мутных» дел, касавшиеся пропажи  людей как раз именно там. Чутьё подсказывало, что она копает в нужном направлении, тем более имея сестру-близнеца, она не раз убеждалась, что такие предчувствия не обманывают. В данный момент они говорили, что случилось что-то ужасное, Адела не имела привычки паниковать без очень весомой на то причины.
Ещё несколько дней «вольного расследования» - и ей намекают, что у девушки медленно едет крыша, нет, не прямыми словами, конечно, но она знала, как это начинается, намёки, что ей надо отдохнуть, нельзя так много работать, были предложения даже забить. Но нет. Оставить просто так дело пропажи своей кровной половинки Адела не имела права, она чувствовала себя обязанной перед Евой и родителями. Не усмотрела. Это подгоняло её ещё сильней, словно невидимая плеть. Она уже не спала и не ела, готовая сделать всё, чтобы вывести этих подонков на чистую воду. И вот, в один день ей довольно открыто намекнули, что если она не оставит свой пост, её принудят пройти курс психотерапии, который она, конечно, по их же словам, не пройдёт, чтобы работать дальше в полиции. Да, казалось же благородным, что ей оставили возможность быть, например, частным детективом, но там уже она сама за себя. Так она и сделала. Адель удостоверилась в том, что абсолютно вся полиция была кем-то куплена. Что же за дела творятся там, если даже самые, как ей казалось, честные знакомые и сослуживцы пошли на такое...
Последней каплей стал конверт, отправленный ей без обратного адреса с чеком на огромную сумму и запиской с соболезнованиями. Первое, что могла подумать Адела – что это дела её  бывших сослуживцев. Она вернулась в участок, но её буквально вытолкали оттуда, чтобы не сажать за решётку за такое наглое нарушение порядка.
Она долго вынюхивала, высматривала, спрашивала людей... Надежды на то, что она увидит сестру живой, уже не было, поэтому она чувствовала себя героем-мстителем, который даже ценой собственной жизни узнает правду. Впрочем, цена за правду и месть оказалась именно такой.
***
Спустившись вниз, держа в руке крохотный цифровой аппарат на беззвучном режиме, девушка с видом наркомана, который вот-вот доберётся до долгожданного наркотика, пробиралась всё глубже в звериное логово. Время от времени помещение озаряли лишь яркие вспышки от снятых ныне кадров. Этот фотоаппарат давно превратился в единственного друга и товарища, который никогда не врал, просто потому, что не мог, к тому же он всегда молчит.
Посетители нижнего этажа клуба были слишком поглощены своими развлечениями, чтобы обращать внимания на вспышке фотоаппарата, которые сливались с местной "светомузыкой", так что перед девушкой открывались довольно интересные кадры. Например, подпольный ринг, на котором бойцы увлеченно метелили друг друга, на радость зрителей или некоторые гости, которые были подозрительно бледными, даже для наркоманов. Порой девушке казалось, что она видела, как одни посетители пьют кровь из других посетителей. Что же до ассортимента напитков, то они почему-то все были кровавых оттенков. Правда, много наснимать девушке не удалось, совершенно внезапно к ней подошел мужчина в костюме, который явно выдавал в нем охранника. Вот только обычные охранники не носят с собой дробовик и не имеют странный высокий воротник. Вежливо протянув руку, чтобы взять девушку за локоть, мужчина произнес:
- Мадмуазель, здесь запрещена фотосъемка, мне придется конфисковать ваш фотоаппарат и провести вас к администрации.
"Чёрт возьми... Как они меня заметили так быстро?"
Впрочем, увиденного хватило, чтобы понять, что тут целая индустрия. Вот только чего... Взгляд сразу выхватил оружие, заставляя напрячься, у неё из оружия не было ничего, кроме кулаков. Драться она умела, но прав тот, у кого ружьё. Наскоро сунув аппарат в сумку...
- Простите, в этом нет нужды, я не знала, что здесь съёмка запрещена,- она постаралась как можно менее агрессивно высвободиться из захвата. Внешне она, может, и была спокойна, но внутри всё сжалось, словно готовясь ко взрыву.
Охранник судя по всему даже не собирался применять оружие, он был вполне уверен в своих силах и без этого. Взять "шпионку" за руку у охранника не получилось, он слегка нахмурился, да и ответ девушки его совсем не устроил:
- Это не важно, знали вы или нет. Отдайте, пожалуйста, фотоаппарат и пройдемте со мной.- Тон охранника стал менее вежливым, а сам мужчина протянул руку, чтобы взять фотоаппарат, его не сильно волновало, отдадут ли ему технику добровольно или он сам заберет его вместе с сумкой.
- Моя техника дорого стоит, но я могу всё удалить при вас, нет нужды беспокоить вашу администрацию.
"Боже, надеюсь мне удастся выколупать удалённые файлы с флешки..."
- Мадмуазель, вы меня не правильно поняли, наша администрация хочет с вами поговорить. О вас уже знают, у вас два выхода: или вы идете со мной, или я поведу вас силой. И поверьте, здесь вам никто не поможет, - охранник нехорошо ухмыльнулся и добавил, - А удалить все что вы нафотографировали, вы успеете, времени будет предостаточно.
Два чувства сейчас боролись внутри - уйти невредимой, пока на это больше возможностей, либо же перешагнуть через себя к чёртовой матери и узнать, что же здесь происходит. Чувство внутреннего долга перед собой и своей сестрой (близнецом, между прочим) последнее время стояли превыше всего остального. Что-то во взгляде изменилось.
- Хорошо. И что же они "обо мне знают"?
Вопрос застал охранника на мгновение врасплох, он не совсем ожидал такого быстрого "согласия на сотрудничество", поэтому он как-то недоверчиво посмотрел на девушку. А затем произнес:
- Достаточно мадмуазель, вы ведь пришли сюда не просто так с фотоаппаратом. Вы ищете улики, чтобы расследовать преступление, хотя вам уже намекали, что этого не стоит делать. Но давайте об этом спрашивать будете не меня, следуйте за мной.- Сказав это, охранник отправился в сторону двери в конце помещения, оборачиваться он не собирался, так как был уверен в том, что девушка не сможет сбежать, даже если захочет.
А что, если не захочет? По мере приближения к своей цели, как ей казалось, злость, обида, отчаяние всё больше брали своё. Она будет готова убить их голыми руками, сколько бы их не было. Наверное, сослуживцы были правы - она совсем чокнулась, пренебрегая всеми правилами предосторожности. Она не шла на казнь в роли жертвы, она шла туда в роли палача. Во всём её виде теперь читалось именно это - предвкушение разборки. Открытие истины, какой бы она не была... и чего бы ей не стоила.
Охранник дошел до двери, открыл ее и пропустил вперед девушку. Они оказались в небольшом помещении, в конце которого сидел невзрачного вида пожилой человек, который окинул прибывших колючим взглядом и произнес с еврейским акцентом: - Хозяин ждет вас, п'гошу п'гоходите вон туда. И указал на вторую дверь в помещении. Девушка обнаружила, что дверь за ней уже закрыта, а в самой комнате, помимо старика, находятся еще двое охранников.
"Ты ещё кто такой..."
Бросив уничижающий взгляд на старика, Адела пошла в указанную дверь, разумеется, просто открывать и заходить она не станет, сперва откроет, широко откроет, чтобы видеть, что там внутри, а потом будет действовать по обстоятельствам. Так она и сделала.
Несмотря на усилия, дверь открылась довольно плавно, хотя и широко. При этом девушка услышала явное саркастичное хмыкание старика за спиной. Перед глазами Аделы открылся вид вполне обычного рабочего кабинета, стол, разнообразные кожаные кресла и диван, книжные шкафы. За столом же сидел относительно молодой мужчина, который, облокотившись на левую руку, внимательно смотрел на посетительницу, правая же рука мужчины была где-то под столом. По выражению его лица нельзя было сказать ничего, будто ему было абсолютно наплевать на поведение девушки. А затем, он внезапно вежливо улыбнулся, будто вспомнив, что это необходимо и произнес:
- Доброй ночи мисс, присаживайтесь, прошу.
Кивнула так же формально в знак приветствия, хотя хотелось просто подойти и порвать этого парня, раскроить на столешнице, разложить, как мать его, Иисуса Христа, и пусть поплатится за все свои и за общечеловеческие.
Она остановилась на какое-то время у кресла, а потом всё-таки села.
- Добрый вечер, мисс Мейер, если я не ошибаюсь, - произнес мужчина, - Я смотрю, вы все же пришли сюда, несмотря на то, что вас даже отстранили от дела. И скажите, зачем же мой клуб понадобился вам? Вы серьезно думаете, что найдете здесь убийцу вашей сестры? Могу вас огорчить, вы ищите совсем не там, его уже даже нет в Амстердаме.- Мужчина выдержал паузу, а затем продолжил:
- Вам же выплатили денежную компенсацию за утрату сестры, я думаю это вполне справедливо. Ваш суд просто бы засадил преступника за решетку на несколько лет, а вы бы остались ни с чем.
Если можно было наблюдать, как в Канзасе зарождается буря, то примерно, то же сейчас происходило внутри Аделы. Снаружи, однако, она ещё держалась, намеренно понизив тон, отчего он стал больше похож на шипение.
- И вы думаете, смерть человека можно просто так взять и откупить деньгами? Вы серьёзно!? - Она достала тот-самый-чек и "бросила" на стол. Тот, кружась, упал, развернувшись к Таркину, позволяя лицезреть уже знакомую бумагу во всей красе.
Малкавиан взял чек, который упал к нему на стол, посмотрел на него, затем на девушку и, разорвав бумагу, ответил:
- Нет, я так не считаю. Но ваше общество так считает. Разве не так? Как любят говорить люди, "миром правят деньги". Или "купить можно все". Чем же вы лучше них?- Интонация Мак'кави была слегка насмешливой, казалось, что его забавляет поведение девушки, он заинтересованно посмотрел на собеседницу и задал еще один вопрос:
- А что же вы предпочли сделать, если вас не устраивают деньги?
Она фыркнула, втянула воздух, чтобы немного успокоиться, однако, получалось не очень. Вот он меч, только вытащить у неё явно силёнок не хватит...
- Нельзя заплатить за то, что не продавалось, и было взято. Общественный закон это называет кражей... или убийством,- она обвиняла его, да, потому что он знал и не сделал ничего, отмахнувшись низким поступком, подачкой.
- Если вы знали кто это, почему не выдать его? Или он тоже часть вашего подпольного крысиного гнезда? Чем вы таким здесь занимаетесь, что вся полиция Амстердама покрывает это? - "Вся, кроме меня..." Она говорила это с искренним отвращением, глядя прямо в глаза незнакомцу, потому что могла предполагать, что и сама после этого разговора живой отсюда не уйдёт.
- Вы интересный человек, мисс Мейер, задаете вопросы, спорите, хамите, я бы даже сказал, что вы бы мне угрожали, если бы могли, - Таркин тихо рассмеялся, - Общественный закон говорите... Скажите, вам общественный закон чем-то помог? Сколько людей умирает, и никто ничего не делает? Смешно упоминать о законе здесь, да и вообще много где.- Малкавиан облокотился на спинку стула, на котором сидел и продолжил:
- Выдать убийцу... И кому же? Властям? Вы все еще считаете, что это что-то бы изменило? Можете считать... Что он не посмеет уже показаться в этом городе. Или может, его надо было выдать вам? О, это было бы печально, вы бы умерли, так ничего и не поняв. И не пришли бы сюда. Грустный конец, не так ли?
- А вам так нужно было, чтобы я пришла сюда? Не думаю,- она не могла сидеть, как будто шило в ж... как-то так. Поднявшись, Адель прошлась туда-сюда, как лектор, который объясняет уже битый час прописные истины школьнику. И всё это с ухмылкой на лице и бурей в сердце.
- И не забывайте, что я тоже полицейский, люди разные, да, грязи и взяточничества хватает везде, но меня вы так просто не взяли, и если бы я не пришла сюда, вам просто пришлось бы меня устранить. Ну что же.  Вот она я,- она почти театрально раскинула руки и как-то странно улыбнулась,- но я хочу получить ответы на свои вопросы и тело того, кто убил мою сестру,- "больше мне незачем жить".
Малкавиан с интересом следил за тем, как Адель ходит туда сюда и читает ему нотацию, когда девушка театрально раскинула руки, Таркин похлопал в ладоши и, улыбаясь произнес:
- Браво мисс, браво. Даже Станиславский бы поверил в эти слова. Что же, вы хотите ответы на вопросы, будут ответы. Вы присаживайтесь, у нас впереди вся ночь, чтобы поговорить. А то вы еще устанете или упадете в обморок.- Мак'кави рассмеялся своей собственной шутке, а затем продолжил:
- Нужно ли было мне, чтобы вы пришли сюда... Предположим да, я довольно давно в этом городе. В моем клубе не раз случались... несчастные случаи и во всех случаях моя тактика одинакова. Вы пока что первая, кто дошел так далеко. Да еще и деньги не взяли. Люди разные, что тут спорить. Но почему-то большинство старается проявить... свою не лучшую часть. Вы назвали мой клуб крысятником, считаете, что я вам устроил подачку, не так ли? Вы не правы мисс. Мой клуб, мои методыт- это шанс. Это возможность выбора. Поверьте, я никого не заставляю принимать наркотики, посещать мой клуб, убивать людей или вести себя как животные. Я даю возможность людям вести себя так, как должен человек или... сами понимаете, остаться животным. Вашу сестру убили в моем клубе, это печально, убийца скрылся, тоже досадно. У меня не было возможности убить преступника, поэтому я выплатил вам денежную компенсацию. Но вас это не устраивает, вы же мести жаждите, не так ли?- Адель вряд ли заметила, как интонация Мак'кави сменилась, теперь он говорил вполне серьезным тоном.
Он ещё и издевается? Да как он смеет. Собеседник казался пока ей не больше чем шутом, который пляшет рядом с местом похорон.
Чтобы попробовать вернуть разговору истую серьёзность, Адель снова вернулась в кресло.
Последний вопрос поставил её в тупик лицом к лицу с её целью, однако, месть ли это?
- Я жажду справедливости,- этот случай с убийцей, удачно он закончится или нет, должен был бы стать самым последним делом в её жизни, потом она просто потеряла бы смысл. Ведь если гниёт одна половина яблока, рано или поздно сгнивает и вторая. Так и она не смогла бы жить без Евы.
- Справедливость это хорошее слово, - задумчиво произнес Малкавиан, - Вот только, в данном случае это жизнь за жизнь. Недалеко от мести уходит, не находите?- Задавая этот вопрос, Таркин, в принципе, не ждал никакого ответа, это можно было назвать "мыслями вслух", поэтому он продолжил:
- Знаете мисс Мейер, вы идеалистка, хотите чтобы все было "по чести, по справедливости, по закону". Это хорошо, к сожалению, сейчас таких людей почти нет.- Мак'кави задумчиво посмотрел в потолок, будто он о чем-то размышлял или что-то пытался вспомнить.
- Я дал вам возможность, и вы выбрали свой путь, сюда. Не думаю, что он был легкий. В конце любого пути должна быть награда, не находите? Это было бы... справедливо. Что вы скажете на то, если наградой для вас, будет еще один выбор? Сейчас вы можете встать и уйти, с фотоаппарата, правда, придется все стереть, и вы уже никогда не попадете в мое заведение, а можете выбрать другой вариант. Как насчет... возможности отомстить за смерть сестры?
«А разве есть варианты»? На какой-то миг, всего на мгновение она усомнилась в своих же благих намерениях, но это привело бы её просто к уничтожению себя, что она делает в любом случае.
- Вы можете называть это местью или чем угодно другим. Для меня есть только такая правда,- На её месте мог быть любой достойный человек, Ева была достойной, да, Адель вытаскивала её из воды и огня, несмотря ни на что, и не спасла, не выполнила главную миссию, и теперь будет расплачиваться за её жизнь своей. Примерно в таком ключе она дала понять, что не из тех, кто может просто так уйти. Нужно было действовать, а не сидеть на месте.
- Ну что ж, будем считать это согласием, - улыбнулся Малкавиан, - Но насчет того, что вас просто убьют, я говорил серьезно. Сейчас вы не являетесь для этого убийцы даже малейшей угрозой. Скорее... закуской.- Таркин улыбнулся, будто представил себе эту картину. - Поэтому нам придется начать с самого начала. И пройдет несколько лет, прежде чем вы сможете хоть что-то сделать. Вам придется многим пожертвовать, сейчас это конечно кажется не важным... Но потом можете пожалеть. Поэтому я спрошу прямо, вы верите в вампиров?- По выражению лица Мак'кави никак нельзя было решить, что он шутит.
- Хотите сказать, что мою сестру убил вампир? Мне всё равно, кто это, пусть даже сам Сатана, и если мне придётся сдохнуть и стать грёбаным ангелом или крестоносцем - пусть будет так,- довольно серьёзным тоном, но в полушутливой форме ответила она.
Адела сбросила маску, как вторую кожу, оставшись в некотором смысле только в собственной. В вампиров она не верила, но не всё ли равно кто ты, если можешь как-то достичь своей цели?
- Вы зря бросаетесь такими словами, в нашем мире можно много кого встретить. И порой эти встречи... оставляют не самое приятное впечатление, - произнес Малкавиан, - Да, так получилось, что вашу сестру убил вампир. И сбежал, оставив в моем заведении ее труп.- Таркин задумчиво посмотрел на Адель:
- И чтобы справиться с убийцей, вам придется тоже стать вампиром. С этим я могу вам помочь, но вы точно уверены? Вечная жажда, жизнь без солнца. Я знаю людей, которые отказались бы от вечной жизни из-за такого. Так ваше последнее слово? - Таркин протянул руку к телефону, который лежал на столе.
- Мне всё равно, кем придётся для этого стать,- ответила она. «Даже если они укуренные сектанты, и мне придётся проходить через какие-то ритуалы и принять их игру - чёрт бы с ним. Я получу того, кто мне нужен. Рано или поздно. Так или иначе».
- Замечательно, тогда я думаю, мне стоит вам кое-что рассказать, но сначала... - Таркин взял телефон, нажал пару кнопок и поднес аппарат к уху, через несколько мгновений он произнес:
- Герман, позови пожалуйста татуировщика и скажи, чтобы принесли чего покрепче.- После этого, Мак'кави выключил телефон, устроился поудобнее и начал:
- Вы можете не верить во все, что я сейчас расскажу, это не важно. Завтра все будет по-другому. Итак, начнем с самого начала. Когда-то Бог создал Адама и Еву, и было у них двое сыновей, Каин и Авель...
Малкавиан рассказывал историю о том, как появились вампиры, рассказал о патриархах, кланах. Пока он рассказывал, вошел тот самый старик, который сидел в предыдущей комнате, с ним был еще один мужчина, с оборудованием для нанесения татуировок. Так же у них с собой была бутылка с виски.
- Я бы вам посоветовал выпить, мисс Адель, потому что будет больно.
***
Адела открыла глаза, лёжа на животе в одних джинсах. Она даже не помнила, как проснулась. Единственное, что она помнила, это что вчера напилась вискаря... много, хотя голова сегодня не болит, а тот человек, который представлял из себя администрацию... Чёрт, сейчас мозги начали вставать на место (как ей казалось), она вспомнила эти "уроки истории" и прочие вещи. От такого обилия воспоминаний и информации точно крыша поедет. Она глубоко вздохнула и попыталась сесть, всё ещё ожидая от своего тела подвоха.
Наверное, для Евы такое пробуждение не было бы чем-то из ряда вон, а сейчас Адель "развлекалась" за двоих.
"Надо позвонить маме, сказать, где я... Алло, мама... где я"? - Прозвучала в голове жестокая ирония.
- Алло, мама, я лежу полуголая на диване в кабинете у Таркина Мак'кави. Примогена клана Малкавиан. Со мной все в порядке, к обеду и к ужину можешь не ждать (Прорицание 4), - немного саркастическим тоном произнес Малкавиан, глядя на пробуждение девушки, - Мисс Мейер, я думал вы уже взрослая девочка и вам не надо звонить маме, чтобы сказать о том, где вы ночуете. Таркин с интересом наблюдал за попытками Адель встать, он проснулся относительно недавно, на улице солнце уже зашло. Вампир понаблюдал за еще парой попыток встать и решил помочь девушке. Поднявшись из за стола, Мак'кави подошел к дивану и протянув руку сказал:
- Мисс Адель позволит ей помочь?-  При этом на лице Малкавиана блуждала странная ухмылка.
Адела оглянулась в поисках своего свитера, прикрывая грудь рукой, она дотянулась до свитера, и только одев его, приняла помощь, правда, ещё не зная, насколько организм благодарно отнёсся к неблагодарному вчерашнему отношению. Так она и поднялась, медленно осознавая, что или он читает мысли, или она сошла с ума.
- Мисс, вы определенно не сошли с ума, пока еще. У вас все впереди, - Таркин хмыкнул, придерживая девушку за талию, чтобы она вдруг не вздумала упасть,- Как спина? Не болит? - поинтересовался Мак'кави, в целом он успел обратить внимание на то,  что татуировка уже зажила и можно приступать ко второй части "представления".
- Нет, не болит,- идти было довольно легко, поэтому она решила уже не прибегать к посторонней помощи, по крайней мере, со своей стороны.
- Ну, вот и прекрасно, - Таркин хмыкнул, отпустил девушку, а сам уселся на кресло,- Мне любопытно, у вас остались хоть какие-то внятные воспоминания о том, что я вчера рассказывал?
- Хоть я и выпила много, память меня ещё пока никогда не подводила,- аккуратно выразившись о вчерашних буйствах и пьянке "в гавно", она остановилась на значительном расстоянии от человека... ну ладно, не человека, но всё-таки, ничто не мешало ей его так называть.
- Тогда я думаю, вы помните то, что я рассказывал вам о Становлении, - Мак'кави задумчиво улыбнулся и, встав с кресла, подошел к Адель, - Вот на этом пункте мы сейчас и остановимся,- Таркин посмотрел прямо в глаза девушке и, используя Доминирование (Гипноз) произнес: - Снимите кофту мисс Мейер.
Она чуть вздрогнула, однако всё произошло как-то само собой. Стянув кофту "по-мужски", она оставила оную в руке, соображая, что это, собственно, говоря, было и, пытаясь увязать со вчерашним разговором, борясь с мыслями о том, что было сказано и логикой о сектах и гипнозе тамошних гуру.
Вампир подошел еще ближе, обняв девушку за талию и прижав к себе, так что его губы оказались как раз напротив ее правого уха. Малкавиан улыбнулся и сказал: - Я же говорил, вы можете в это совершенно не верить, от правды никуда не скроешься. Куда бы вы ни бежали. Сказав это, Таркин провел клыками по шее Адель, а затем укусил ее, проткнув клыками кожу и начал пить кровь. При этом он крепко держал девушку, чтобы она не столько не пыталась вырваться, все же Поцелуй доставлял смертным удовольствие, сколько не смогла упасть.
Только в последние моменты до укуса она прекратила ощущать нервную дрожь, которая предательски появилась незадолго до. Первым рефлексом было схватиться за что-нибудь... или кого-нибудь, но тело парализовало, и ещё через миг она уже смирилась со своей трансформацией, почему нет, особенно если это так приятно.
"Интересно, а смерть, она всегда такая"?
После того, как Таркин сделал последний глоток крови, он уложил обмякшее тело девушку обратно на диван, взял со стола нож для резки бумаги и, разрезав себе руку, приложил к губам Адель. Кровь стекала по руке прямо в приоткрытой рот бывшей сотруднице полиции. Сам же Малкавиан вспоминал о том, как это было с ним. Как его Сир дал ему свою кровь. Помотав головой, отгоняя воспоминания, Мак'кави убрал руку от губ Адель, заживил рану. В его голове зазвенели первые ноты его музыкального безумия, которое преследовало Малкавиана с самых первых дней нежизни. Как будто во сне он встал, подошел к двери, открыл ее и произнес:
- Герман, пусть мисс Мейер накормят, когда она проснется. Меня не беспокоить.- Затем Таркин вернулся обратно в кабинет, достал из футляра скрипку и начал играть.
(Отыграно вместе с Таркином).
***
Когда ей делали татуировку, она впервые пробовала вампирской крови, смешанной со спиртным, тогда ещё не зная этого, но довольно скоро узнав. Её собственный мир перевернулся. Встал с ног на голову. Новое существование значительно расширило её кругозор, как будто слабовидящий вдруг стал здоровым. Больше пяти лет она перенимала те знания, которые мог дать ей сир, но несмотря на важность всего сказанного, ей не сиделось на месте. Нужно было действие! Пока она не могла особо вылезти из-под опеки Сира, приходилось исполнять его волю, будучи карающим орудием, мечом, который опускался на голову тех, кто «играл не по правилам» и нарушал закон, попутно обучаясь той самой морали, которую Сир перенимал у своих предшественников, кодекс, переходящий из поколения в поколение.
Несмотря на важность обучения, Адель рвалась к своей цели. И он отпустил её. Мейер навела справки о том, кого она так долго искала, уехала из города, встретилась с ним и... съела. Это было честно – он съел её сестру, она съела его. Выпила досуха. Чувство эйфории было слаще любой крови, что она пила до этого момента, наконец-то она получила награду за свои страдания, но к моменту осуществления своего возмездия девушка получила цель куда большего масштаба. Покой нам только снится... Адель никогда не снились сны с момента потери сестры, может, оно и к лучшему, это избавляло от ненужных иллюзий – их и так было слишком много. За пределами Амстердама и начался её крестовый поход. За два года до настоящего момента она выпила достаточно крови, чтобы войти во вкус... Вкус победы, жажда к которому никогда не прекращалась, кровь людей или кровь вампиров – уже не имело особого значения.
По возвращению в Амстердам она уже имела на руках новый паспорт. А ныне – Ева Адель Мейер. Каким-то извращённым способом она всё-таки воссоединилась со своей сестрой, теперь бережно охраняя её в самой себе, неся частицу кровной памяти. До окончания становления на истинный путь было ещё далеко, однако теперь она готова к очередной миссии.

Принята, кроме аватарки. Вставте пожалуйста лицо.